С
тем виновником зла борется начало света, истины
и добра, и в такой борьбе проявляется жизнь в
природе физической и моральной. В природе
физической борьба выражается противоположностью
жизни и смерти существ, и противоположностью
времен года: летом и зимой. Природа растет,
цветет и оплодотворяется—царство
Святовита; природа мерзнет, гибнет:
это власть противоположного начала. Свет и тепло
подаются в борьбе с тьмой и холодом. То же самое
и в мире моральном: добро в человеческом мире
борется со злом. Божество духовного света,
истины и блага, появляясь между родом
человеческим, приобретает человеческий облик,
поучает смертных истине, борется с врагом,
который не пускает человека к блаженству,
побеждает и наконец восстает и торжествует.
Такое начало составляет душу почти всех
верований человеческих. И идея оказалась в
воплощениях Вишну, и в Озирисе, и в Дионисе, и в
Атисе, и в Созиаши, и в Бальдуре, и в языческом
славянском божестве с различными названиями, но
с одним значением. Гельмольд говорит, что
Радогост
был героем, путешествовал землей и погиб в бою,
а затем стал божеством. Вероятно, славяне верили
в его воскресение или переход в высшую жизнь как
существо божественное и человеческое
одновременно, потому Святовит, по их
представлениям, ездил на своем коне и бился с
врагами. К тем же представлениям о временной
победе тьмы над светом и дальнейшее его
торжество относится предрассудок о съедении
солнца; древние русины думали, что змей съедает
солнце, а потом оно опять воскресает и побеждает
врага, так толковал народ, по словам русских
летописей , затмение солнца.
И идея воплощения, страдания и торжества
божественного существа на земле чудесным
предчувствием пришествия Сына Божьего, солнца
правды, света истины, и служит величайшим
историческим подтверждением истины священного
писания. Это была идея, заложенная Творцом в род
человеческий: какую бы религию человек не создал
себе, он непременно должен обнаружить в ней то
начало, с которым сама появилась на свет:
оторвать от нее мнение о очеловечивания божества
было бы так же трудно, как и уничтожить веру в
свою душу. Во всех мифологиях, как бы ни были
они искажены человеческим мудрствованием и
фантазией, скрываются истины, которые сошли с
небес в древности детства человечества. Хотя
евреи сохранили их в чистом виде, однако и
другие народы не совсем их потеряли, потому что
все, по мудрому определению Провидения, должны
стать участниками спасения. Христос умер за
всех, и потому был чаянием всех народов.